[Гаделоки]

Богиня мести. Глава 6
Название: Богиня мести
Автор: Рэн Дракула
Бета: Пишу я хрень. Так что без мата
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Ж, М, боги, люди
Рейтинг: NC21
Жанры: Гет, Ангст, Драма, Фэнтези, Даркфик, Мифические существа
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие, Изнасилование, Нецензурная лексика, Групповой секс, Кинк
Размер: Макси

Описание:
Ужасный мир будущего. Совершенно не такой, каким мы его хотим видеть. Мир, где жестокость и сексизм - это обычное явление, поощряемое главами Государства. Добро пожаловать в средневековье двадцать первого века! Да возобновятся гонения на еретиков, гомосексуалов, колдунов и язычников! Сейчас это лишь война людей. Но грядёт другая война. Решающая битва между древними богами и новым богом, позволившем миру окунуться в средневековый Апокалипсис!

Глава шестая. За гостеприимство нужно платить

Я хочу жить, я хочу не молчать —
Свободной или любить внутри.
Я во власти Солнца и ветра,
От моей души лишь у них ключи.

Если плачу, слёз не прячу.
Лена Катина — Я это я

Выключи своё сознанье,
Я не прошу пониманья.
Сколько мы раз убеждались —
Падали, но поднимались!
Алексей Хворостян — Падали, но поднимались

Стоя в стороне, Ева наблюдала, как прощаются муж с женой. Прежде она никогда не видела верховную богини и, увидев её теперь, женщина понимала, что никто не сравнится с красотой асиньи. Фригг неохотно отстранилась от мужа, украдкой вздохнув. Синие глаза выражали беспокойство.
— Ты уверен, что это необходимо? — в очередной раз спрашивала богиня, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не схватить мужа за руку и не попытаться отговорить от этой глупой затеи.
— Локи попал в беду и я должен его спасти, — терпеливо в очередной раз отвечал Один, не глядя на неё.
— Но почему именно ты? — не отставала Фригг. — Почему бы не послать за ним Тора? Или кого-нибудь другого?
— Тор со дня на день ждёт, когда Сиф подарит ему сына, а другой для этого не годится. Не забывай, Фригг, что Локи мой названный брат. Он не один раз спасал меня, когда это было необходимо. И теперь, когда он влип в передрягу, я должен ему помочь.
— Но как долго тебя не будет, мой дорогой супруг?
— Вернусь, когда совсем разберусь, — Всеотец посмотрел в сторону Евы и нежно улыбнулся ей, обращаясь к жене. — Фригг, присматривай за моей гостьей. Пусть ни в чем не нуждается.
— Может ты, тогда хотя бы валькирий с собой возьмёшь? — казалось, что богиня пропустила наставления мужа мимо ушей. — Всё же с тёмными альвами шутки плохи. Ты прекрасно знаешь, на что они способны.
— Норны великие! Женщина, успокойся.
Еве казалось странным такое поведение со стороны Фригг. Мало того, что богиня не хотела отпускать мужа от себя, так еще и не позволяет спасти названного брата. Ей всегда казалось, что королева, а тем более верховная богиня должна быть умнее и спокойнее.
Фригг что-то еще говорила, но Один уже не слушал её. Он поспешил отправиться на поиски хитроумного аса, чтобы больше не слышать наставлений от жены. Ева, как и остальные жители Асгарда, смотрела в спину верховному богу. Она была уверена, что Игг обязательно спасёт своего друга и вернётся целым и невредимым. В детстве ей столько раз доводилось слышать истории Одина о его похождениях в чужие земли, где полно различных чудищ. И каждый раз он возвращался оттуда победителем. Вот и сейчас она надеялась, что этот раз не будет исключением.
Едва Всеотец скрылся из вида, как Ева почувствовала на себя пристальный взгляд. Повернув голову, она посмотрела на верховную богиню.
Синие глаза Фригг горели презрением и ненавистью. Весь её вид говорил о том, как ей неприятно видеть среди богов какую-то смертную. И в какой-то степени Ева понимала, почему богиня не испытывает к ней симпатии. Фригг, единственная законная супруга Одина, богиня материнства и хранительница семейного очага. Она та, кого призывали в древности женщины, которые хотели детей. И сейчас эта богиня стояла напротив женщины, которая никогда не хотела детей и ненавидела своего сына, рождённого после жестокого изнасилования.
— Смертная, — голос богини звучал громко и с долей отвращения. — Поскольку мой муж временно покинул Асгард, то теперь правлю здесь я. Запомни, что ты должна понимать, где находишься, и кто перед тобой стоит.
— Разве я чем-то тебя обидела? — Ева смотрела на неё и пыталась связать образ представшей перед ней богиней с мифологическим образом жены правителя Асгарда. По мифам Фригг была богиней доброй, отходчивой, всегда прощала своего мужа за измены и слыла мудрой женщиной. А так же мифы описывали её порой такой же ревнивой, как Геру, и прелюбодейкой, изменившей мужу с двумя его братьями. Сейчас же Ева видела перед собой пример ревнивой и недоброжелательной богини.
— Пребывание такой смертной как ты оскорбляет не только мой взор, но и других богинь, — Фригг подошла ближе к гостье, окинув её оценивающим взглядом. — В Асгарде не принято шататься без дела. Пусть ты и гостья, но должна понимать, что и за гостеприимство принято платить.
— Я прекрасно понимаю, — кивнула Ева. Видно, что верховная богиня ей не рада. Чувствовалось, что Фригг не рассматривает её как гостью или возможного друга Одина, а видит в смертной женщине угрозу.
— Как хорошо, что твоё горе не лишило тебя рассудка. Сейчас можешь идти, а вечером я пошлю за тобой. Тогда ты узнаешь, в чем заключается твоя плата.
Смертная ничего не ответила и не склонилась в поклоне. Не считала это необходимым. Она видела брезгливый взгляд синих глаз. Точно такой же взгляд был у полицейского, который отказался принимать у неё заявление об изнасиловании и избиении. Точно такой же взгляд был у монахинь и церковников, которые не понимали, как мать может ненавидеть своё дитя и не желает мириться со своей судьбой.
Ева чувствовала, как внутри поднимается целая буря эмоций из ненависти, боли и желания мести, но старалась себя контролировать. Она довольно резко развернулась и поспешила уйти.
Вчера вечером после ужина Один отвёл смертную к богине врачевания Эйр. Та попыталась сделать всё возможное, чтобы избавить Еву от мучений. Но прошлое невозможно насильно стереть из памяти человека, если он сам не желает этого. А Ева очень хотела помнить всё, что ей пришлось пережить. Душевную боль очень трудно исцелить, если память постоянно подпитывает эту боль, а тьма… Она никуда не денется, пока женщина сама не попытается отбросить былое и начать жить сначала. Всё, что могла сделать Эйр, это только прописать снадобья, которые помогут Еве контролировать свои эмоции.
Боги всесильны, но даже у них есть предел своих возможностей. Они долговечны, но не бессмертны.
Понимая, что со своими эмоциями будет сложно справиться, Ева согласилась пить снадобья, которые на деле оказались обычными успокоительными. Оно помогает сохранять спокойствие, но никогда не поможет унять боль, удалить ужасные воспоминания и не изменит желания женщины, касательного будущего некоторых отдельных личностей.

Блуждая взад-вперёд, верховная богиня чуть ли не метала молнии от гнева. Как он посмел?! Как ему хватило смелости притащить в Асгард эту смертную?! Фригг никогда не любила любовниц своего мужа. Нет, не так. Она никогда не любила тех женщин, которые пусть и не делили постель с Одином, но всё же были ему интересны. За свою долгую жизнь верховная богиня могла наблюдать десятки, а то и сотни женщин и девушек, которые по тем или иным причинам были связаны с её мужем.
— Какая наглость! — шипела богиня материнства. Только в стенах своего чертога она могла спокойно выражать эмоции, не скрывая их за улыбчивой маской согласия и покорности. — Притащить в Асгард смертную! Да как только ему хватило наглости? И ладно бы, если бы из живых. Но нет. Ему обязательно нужно нарушить правила и увести душу из-под носа богини смерти.
— Осмелюсь заметить, что Всеотец назвал смертную своей гостьей и не проявляет к ней большего интереса, нежели к гостье, — позволила себе перебить хозяйку худенькая богиня с распущенными пшеничными волосами и золотой повязкой на глазах. — Ваши тревоги напрасны.
— Они были бы напрасными, Фулла, если бы Один не притащил её во дворец, — гневно проговорив, Фригг вышла на балкон. — Я считаю оскорблением, что мой муж притащил в наш дом другую женщину. Неужели нельзя было просто её отдать на лечение Эйр, а после подселить к кому-нибудь? Почему я должна терпеть её в своём дворце?
— Госпожа, я думаю, что Фулла права, — склонилась в поклоне Гна. — Не стоит обращать внимания на обыкновенную смертную. Кроме того, вашему мужу нет необходимости смотреть на других женщин, когда рядом есть такая прекрасная богиня, как вы, госпожа.
— Твоя лесть нисколько меня не радует, посланница. — Верховная богиня только еще больше нахмурилась. — Если бы то было правдой, то Один никогда бы не обратил внимания на других женщин. Сколько их у него было? Ни одну юбку не упустил.
— Все мы знаем, что своими чарами Фрейя способна затуманить разум любому, — не совсем, кстати вставила Глин, склонив голову. — Ей нет равных по красоте и доброте. Одним лишь взглядом она способно заворожить мужчину.
— Да причем здесь эта девка, Глин?! — Фригг было обидно, когда прислужницы говоря о любовницах Одина, вспоминали именно богиню красоты и войны. — Если бы только красота была причиной моих несчастий. Что, простите, мой муж забыл у великанши Йорд? Чем ему угодили смертные женщины, которые нам, благородным асиньям и в подмётки не годятся? Что он нашел в Лаувейе, матери Лофта? Чем его влекут ничем не примечательные, а порой и ужасные женщины?
— Прошу меня простить, мой госпожа, но Лаувейя не так «не примечательна», как вы выразились, — Фулла распрямила плечи, глядя на хозяйку через золотую повязку. — Она хоть и хекса, но очень даже привлекательна даже по меркам асов. Кроме того, всех перечисленных вами женщин связывает кое-что.
— Что же это? — Фригг вскинула голову, готовая принять горькую правду. Ей всегда было любопытно, чем же все эти женщины лучше неё, верховной богини.
— Они сильны духом, мужественны, никогда не сдаются и бьются до конца. Ради достижения своего они готовы пойти на всё.
— Чушь! Женщина может быть мудрой и сильной, но она никогда не должна быть сильнее мужчины. Гна, немедленно ступай к Фрейе. Скажи ей, что я хочу подарить в её распоряжение смертную рабыню.
— Но госпожа, разве так можно? — замялась посланница. — Это же гостья вашего мужа. Что мы ему скажем, если он вспомнит о ней?
— Не вспомнит, — уверенно ответила Фригг. — Ему будет не до этой смертной. Гна, ты меня слышала? Немедленно ступай.
— Слушаюсь, госпожа, — Гна с поклоном удалилась.
Верховная богиня тяжело вздохнула. Она надеялась, что всё делает правильно и в будущем никаких проблем не возникнет. В конце концов, это не первый раз, когда Один приводит в дом смертную, а его жене потом приходится от неё избавляться, отдав кому-то из богов в услужение или отослав обратно в Мидгард. Как правило, в таких случаях Фригг подкупала асов, которые бы на время отвлекали её мужа, пока она сама избавляется от конкуренток.
И в этот раз она тоже была уверенна в совершенстве своего плана. Когда Один вернётся, то даже и не вспомнит о ничтожной смертной.

Ева шла следом за девушкой с темно-русыми волосами. Всё еще находясь в оцепенении после внезапно пронёсшихся перед глазами воспоминаний и после принятого снадобья, женщина не совсем трезво воспринимала всё происходящее вокруг. Ближе к вечеру, как и было обещано, за ней явилась посланница верховной богини, которая велела смертной следовать за ней. Гна, как представилась девушка, рассказывала о правилах поведения в Фолькванге, дворце богини красоты, где теперь придётся прислуживать Еве.
Из всего сказанного, женщина уяснила, что говорить нужно, когда спросят, нужно следить за своей внешностью и совершенствоваться в красоте, нельзя смотреть в глаза асинье и категорически возбраняется соблазнять кого-то из гостей и друзей Фрейи. Богиня красоты, любви и войны очень любит, когда её окружает всё самое красивое, в том числе и люди.
Фолькванг поражал своей красотой. Прекрасный золотой дворец, украшенный драгоценными камнями и обвитый плющом. Вокруг него находился прекрасный сад со всевозможными цветами и деревьями. Запах цветов ударил в нос целым букетом необыкновенных и прекрасных ароматов. Ева с удовольствием сделала глубокий вдох, поражаясь тому, как не навязчиво звучат они.
Гна завела её в сам дворец. Изнутри он был еще прекраснее. Пол заменяла самая настоящая зелёная трава с ромашками, мраморные колонны обвивали растения с прекрасными ярко-алыми цветами, стены украшали мотивы из саг, а вместо потолка самое настоящее ночное небо, усеянное мириадами звёзд и украшенное огромной луной. Ева смотрела на эту красоту и не находила слов. Фолькванг покорил её своей красотой.
Не успели они покинуть прекрасный зал, как им навстречу вышла красивая девушка не старше двадцати двух лет. Каштановые волосы, волнами ниспадающие на плечи и прямую спину, выразительные янтарные глаза, обрамлённые черными ресницами, прямой нос и нежно-розовые губы. Девушка облачена в полупрозрачное платье бардового цвета, которое идеально подчеркивало её высокую грудь, тонкую талию и округлые бёдра.
— Ты поздно, Гна, — нахмурила брови брюнетка.
— Я привела новую прислужницу госпоже Фрейе, — посланница гордо вскинула голову. — Это подарок от Фригг.
— Подарок? — переспросила обладательница янтарных глаз, приблизившись к Еве. Окинув женщину взглядом, она повернулась к посланнице. — Твоя хозяйка снова распоряжается чужими вещами, Гна? Передай ей, чтобы немедленно прекратила это. Терпение Одина не безгранично. Если прошлые разы он прощал глупость своей жены, то в этот раз он не сделает этого снова.
— Сири, почему ты шумишь?
Обе девушки вздрогнули, резко повернулись к говорившей, и склонились в поклоне. Ева осталась стоять прямо, взглянув на женщину необыкновенной красоты. Теперь она понимала, почему Фрейю нарекли богиней красоты. Ей нет равных среди смертных и богов. Прекрасная фигура с большой и упругой грудью, округлыми бёдрами, которые облегало платье из нежно-голубого шелка с разрезами по бокам от середины бёдер, широкими рукавами и открытыми плечами и спиной. Золотые волосы, подобные солнцу, распущены. Алые пухлые губы растянуты в приветливой улыбке, а сапфировые глаза излучают тепло и доброту. Запястья и шею украшают золотые широкие браслеты с руническими письменами и колье с сапфирами и бриллиантами.
— Сири, не нужно так шуметь, — Фрейя приблизилась к Еве, продолжая улыбаться. При каждом её шаге на траве появлялся новый цветок и тут же распускался, источая пьянящий аромат. — Эта женщина должна отработать своё проживание в Асгарде. Так решила Фригг.
— Ваша королева часто принимает решения, которые противоречат словам Одина? — Ева смотрела на неё, не отрывая глаз. Она прекрасно знала, что внешность обманчива и порой за прекрасным созданием может скрываться гнилое существо.
— Это не твоё дело, смертная, — продолжала улыбаться Фрейя. — Сири, проследи, чтобы новая прислужница привела себя в более подобающий вид. Сегодня в Вальхалле будет новый пир. Я хочу, чтобы эта женщина прислуживала мне.
— Слушаюсь, моя богиня, — Сири отвесила поклон, повернулась к смертной и жестом велела ей следовать за ней.
Ева напоследок одарила богиню красоты недоверчивым взглядом, следуя за девушкой с янтарными глазами. Они пересекли прекрасный зал, прошли через коридор из зелёного мрамора, расписанного яркими изображениями цветов. Свернули налево и оказались перед воротами, плетёнными толстыми и тонкими цветущими ветвями дерева. За этими дверями находился узкий коридор из блекло-розового мрамора, где располагалось множество маленьких комнаток, закрытых цветными шторками.
За ними слышались женские голоса. Некоторые шторки были открыты, и можно было заглянуть в комнатки, чтобы убедиться, что хозяек нет дома.
Еве выделили комнату в самом конце коридора, поближе к огромной купальне.
— Теперь это твой дом, — объявила Сири. — Сейчас придут прислужницы, и вы вместе отправитесь в купальню. Радуйся, что госпожа Фрейя выбрала тебя. Будешь блистать своей красотой перед благородными асами и асиньями, а не драить полы, как некоторые невзрачные существа.
Женщина ничего не ответила.

***
Ступая гордой и уверенной походкой, мужчина сорока семи лет, направлялся к балкону, выходящему на главную площадь. Мантия зелёного цвета развивалась в такт его движениям. Сегодня был важный день. С тех пор, как Алексий Третий стал Патриархом Московским и Всея Руси, он ввёл некоторые изменения в свою работу. Теперь каждый год за три дня до празднования Рождества Пресвятой Богородицы на Красной площади со всех уголков страны привозят грешников, которые готовы искупить свои грехи, принять Бога в своё сердце и отречься от своих демонов, или же принять смерть.
Восемнадцатое сентября теперь официально считается великим днём.
С тех пор, как Алексий вступил на пост Патриарха и занял место у власти страны, он придумал множество законов, которые позволили ему сделать Россию достойной того, чтобы весь христианский мир считал именно эту страну Первым Римом. Всего за одиннадцать лет своего правления он превратил государство, погрязшее в грехах, в сосредоточение праведников, живущих по законам божьим.
Алексий никогда не задумывался о том, что его законы могут кому-то причинить боль. Он был уверен, что только через боль и страдание человек становится ближе к богу. Что только благодаря таким законам можно избавить страну от страшных грехов, пришедших с враждебного Запада. Среди всех известных и неизвестных Патриархов, Алексий был достаточно молодым.
С детства он ходил по воскресным школам, избрал путь священника, а после был избран, как новый Патриарх. О нём говорили, как о великом человеке. Сейчас же его называют, чуть ли не вторым Мессией. Многие люди уверены, что стали свидетелями Второго Пришествия. Для верующих Алексий Спаситель, а для остальных — больной ублюдок, известный своей жестокостью.
Свод законов, которые касаются неверных и женщин зачастую являются поместью православия, католицизма, мусульманства и иудаизма. Вот так, объединив обычаи и законы четырёх религий, он создал новые законы, по которым в скором времени собираются жить все жители планеты. Переговоры с Папой, имамами и раввинами прошли успешно. Все они поддерживают идеи Алексия и желают очистить и свои страны от «грязи».
На площади уже стоял возведённый заранее помост. На него выводили перед объективами камер телевизионщиков и простыми людьми грешников, которые посмели хоть чем-то провиниться. Здесь они будут прощены или же преданы огню.
Алексий любил публичные казни. Они казались ему прекрасными. Вид крови его будоражил, а огонь, пожирающий тела неверных, заставлял сердце биться быстрей.
По указаниям Патриарха всё это должно было транслироваться в прямом эфире в каждом телевизоре страны, чтобы другим было неповадно.
Опустившись в кресло из красного дерева и черного бархата, Алексий жестом дал сигнал, чтобы зрелище начиналось.
И практически сразу его радуют приятные вести. Первой на прощение или казнь является молодая девушка лет шестнадцати. Заплаканная, с растрёпанными тёмными волосами и в рваной одежде, она предстала перед народом со связанными за спиной руками. Девушка дёргается, кричит, кроет матом всех собравшихся, обвиняя их в жестокости. Толпа возбуждённо кричит, требует смерти той, в ком они увидели ведьму.
Зачитывается обвинение и тут же на помост выводят молодого человека девятнадцати лет. Он выглядит избитым и подавленным, но это не так важно. Юная грешница, которой положено в такие годы быть матерью как минимум двоих детей, оказалась еще не замужней и бездетной девицей, подвергшейся изнасилованию.
— Изнасилование, — поморщился Алексий. — Как это грубо. Будьте добры изменить это богопротивное слово на словосочетание «вниманию со стороны мужчины с богоугодной целью — продления рода людского».
— Но он меня изнасиловал! — закричала грешница, топнув ногой. — Этот старый жирный ублюдок…
— Женщина не может быть изнасилована, — перебил её Патриарх, улыбаясь, словно змея. — Она создана для того, чтобы подчиняться мужчине. Никого не волнует, хотела ты этого или нет. Женщина должна хотеть всегда угождать мужчине, который хочет взять её в жены. Продолжайте зачитывать обвинение.
Алексий внимательно слушал, улыбаясь своим мыслям. Девушка после изнасилования попыталась обратиться в полицию и ей там указали на её место в мире, где правят мужчины. Родителей у неё не было, и за девушкой присматривал старший брат, который категорически отказывался выдавать свою сестру замуж за пожилого человека, исполняющего волю божью. Когда выяснилось, что грешница беременна, то юноша помог сестре избавиться от ребёнка, проведя аборт в домашних условиях. Теперь они оба обвиняются в убийстве.
Патриарх сжал подлокотники кресла, нахмурив седые брови.
— Казнить обоих! — внезапно резко распорядился он. — Эти люди повинны в грехе перед Господом нашим! Они должны немедленно быть преданы огню. Тем, кто убили однажды своё дитя, не суждено заслужить прощение.
— Чушь! — вскрикнул обвиняемый парень. — Как вы смеете решать, кому жить, а кому нет?!
— А какое имеешь право ты, недо-человек? — резко повысил голос Алексий, гордо выпрямившись. — Господь послал твоей сестре такое счастье. Она могла выйти замуж и стать матерью. А вы отвергли Божий дар. Теперь вам суждено вечность гореть в адском пламени. Но, лишь для одного из вас есть спасение.
Брат и сестра переглядываются. Объективы камер устремляются на Патриарха. Алексий выдерживает загадочную паузу и говорит снова:
— Твоя сестра может еще спастись, согласившись выйти замуж за человека, который обратил на неё свой взор.
— Никогда! — тут же отвечает грешница.
Патриарх кивает. Слова обвиняемой решили всё. Теперь этим грязным созданиям придётся умереть в страшных муках. Алексий не любит прощать тех, кто смеет идти против его законов.
Повернув голову и бросив взгляд на потрет Богородицы с золотыми волосами и синими глазами, он лукаво улыбается. Ничтожные людишки живут по его законам, а не какого-то еврейского бога. И до чего же приятно осознавать, что жалкие смертные существа мнят тебя богом.

***
Пир был в самом разгаре.
Бравые мужи, умершие в битве, асы и валькирии сидят за широкими столами. Пьют хмельное пиво и брагу, едят различные яства и веселятся. В центре залы танцуют в такт красивые девушки в белых одеяниях. Скальды во главе с богом поэзии Браги играют на инструментах, заставляя весёлую музыку литься в души и сердца присутствующих.
На почетном месте восседает богиня Фрейя, игриво хихикая и нежно улыбаясь всем, кто обращает на неё внимание. Рядом с ней на атласной подушке сидит любимая прислужница Сири. Девушка, чьё имя означает «прекрасная победа» вот уже на протяжении девяти веков служит своей госпоже, радуя богиню красоты своими красивыми песнями, танцами и верностью. Для Фрейи Сири всё равно, что младшая сестра или любимая кукла, которую хозяйка любит наряжать в красивые одежды, которую легко можно послать выполнять любую работу.
Сири наблюдала за танцами рабынь, иногда качая головой в такт музыке. Каштановые волосы заплетены в толстую косу и украшены россыпью желтых топазов. Лёгкое платье из желтого шелка отлично сочетается с янтарными глазами девушки.
С другой стороны от богини стоит взрослая смертная женщина. Фрейя чувствует её беспокойство, замечает, как дрожат худые плечи. И она уверена, что это не от пребывания в столь людном месте.
- Ева, выпрями спину, — ласково просит богиня красоты. Но та её не слышит и морщится, словно от боли. - Ева!
Женщина резко замирает. Трясёт головой, словно прогоняя ненужные мысли и вопросительно смотрит на госпожу.
— Стой прямо, — вежливо говорит та. — Ты должна быть безупречна. Или присядь, если ноги не держат.
Смертная ничего не ответила. Молча опустилась на мягкую подушку, и уставилась в одну точку.
Фрейя покачала головой. Ей в услужение попала красивая женщина, которая своей печалью и болью нагнетает лишь жалость, а должна ведь радоваться и радовать окружающих. Фрейя внимательно смотрит на неё, пальцами перебирая подол своего бирюзового платья. Тускло-рыжие волосы распущены и украшены венком из изумрудов. На ней серебряные украшения с изумрудами и лёгкое платье серо-зелёного цвета. Богиня красоты и войны чувствует, что из-за своих душевных страданий, женщина убивает себя изнутри. Её физическая оболочка подстраивается под настроение души, поэтому кажется, словно женщина только что из темницы.
Замученная, уставшая, Ева отрешенно смотрела перед собой и по щекам её текли слёзы. Она с опасением смотрела на мужчин, которые проходили мимо.
Фрейя прекрасно понимала, что смертной пришлось пережить нечто ужасное.
— Сири, — позвала богиня.
- Да, госпожа?
— Отведи Еву в её комнату. Покорми и помоги ей успокоиться.
— Слушаюсь, — кивнула девушка, бросившись исполнять приказ. Фрейя ничем не могла помочь несчастной женщине, чья судьба поистине ужасна, раз она до сих пор страдает. Подождав, пока Сири уведёт смертную, богиня взглядом обвела залу. Как всегда среди гостей не было Фригг, которая никогда не любила шумные пиршества. Как и приписано богине материнства и семейного очага, она не понимала радости присутствовать на пиршестве. Ей куда в радость сидеть в своём чертоге, заниматься «истинно женскими» делами и не соваться в мужское общество.
Богиня красоты тряхнула гривой роскошных волос. Жестом велела, чтобы ей наполнили золотой кубок белым вином, и удобно устроилась на своём месте. Ей оставалось лишь догадываться, чем именно не угодила верховной богине Ева. Фригг всегда посылала неугодных девушек в распоряжение второй по значимости богине Асгарда. И зачастую этими девушками были бывшие любовницы Одина. Очевидно, что посылая бывших возлюбленных своего мужа, Фригг надеялась задеть самолюбие Фрейи, как бы говоря: «смотри, кого наш правитель предпочел тебе и мне».
Отослав новую прислужницу, Фрейя теперь могла спокойно веселиться вместе со всеми. Больше ничто не отвлекало её от пира и внимания со стороны мужчин.

Воспоминания о жестоком изнасиловании нахлынули, как только Ева переступила порог Вальхаллы. При виде пирующих мужчин, ей стало не по себе. И едва заняв место рядом с богиней, она тут же окунулась в черный омут воспоминаний. Если при жизни она хоть и вспоминала тот день, но могла хоть как-то контролировать себя и отвлекалась на что-нибудь другое, то после смерти этого нельзя было сделать. Пребывание в Хельхейме и потрясение от осознания, что после смерти есть шанс на существование, сделали своё дело и только ярче позволили воспринять то, что произошло с женщиной после принятия глупых законов.
Словно наяву, Ева пережила тот страшный день снова. Она и не заметила, как по щекам потекли слёзы. Пришла в себя женщина только после того, как её окликнула Фрейя, но и, то не до конца. И она была искренне благодарна богине, что та позволила ей уйти.
Следуя за Сири, она прошла в свою маленькую комнатку, где помещались лишь небольшая кровать, туалетный столик, пуфик и сундук с одеждой.
— Я не знаю, что с тобой сделали при жизни, но лучше постарайся забыть это, — нарушила молчание брюнетка, усаживая женщину на край кровати. Она выглянула в коридор и громко велела кому-то принести поднос с фруктами и вином.
— Не могу, — отрицательно помотала головой Ева.
— Не можешь или не хочешь?
— Не хочу. Эти воспоминания мне нужны, чтобы однажды я смогла отомстить.
— Глупая женщина, — нервно хихикнула Сири, скрестив руки на груди. — У тебя ничего не получится. Лучше забудь о мести и своём прошлом.
— Почему?
— А разве не очевидно? Тем, в ком не течет кровь богов, не может вернуться в Мидгард без воли норн. Даже асам теперь запрещено там быть. Ева, сам Один даровал тебе право начать новую жизнь в Асгарде. Забудь былое.
— Я никогда не смогу забыть через что мне пришлось пройти. Ты просто не понимаешь, как я страдала.
— Так уж не понимаю? — вскинула бровь брюнетка. Она подождала, пока служанки поставят на пуфик поднос с фруктами и вином и уйдут, и лишь потом продолжила. — В Асгард есть лишь несколько способов попасть. Это быть воином и умереть в бою или же понравится кому-то из богов. Те девушки, которых ты видела за прислуживанием нашей хозяйки, когда-то они были как ты. Любовницами Всеотца. Если они умирали раньше, чем Один успевал с ними повеселиться, то он в момент их смерти приходил за ними и забирал себе. Эти девушки и женщины жили в золотом дворце, ходили в красивых одеждах и грели постель верховного бога. А потом, они попадают либо в услужение Фригг или же к Фрейе. Фригг очень ревнивая женщина, но она не может навредить фавориткам мужа, поэтому зачастую ждёт момента, когда сын Бора забывает о своей недавней пассии и отсылает её моей госпоже. Фригг думает, что так она причиняет боль моей хозяйки. Они ведь враждуют. Тяжело двум красивым и гордым женщинам ужиться в одном городе, деля одного мужчину.
— А какое это отношение имеет ко мне? — недоумевала Ева, припав губами к кубку с вином. — У нас с Иггом лишь дружеские отношения. Мы друзья.
— Значит, ты не грела ему постель? — удивилась Сири.
— Разумеется, что нет. Мне сейчас не до этого. Мои мысли заняты другим.
— Что ж, приятно видеть перед собой женщину, а не подстилку. А то я уже начала сомневаться в том, что Одину никто кроме любовниц не нужен.
Сири замолчала. Цокнула языком, разглядывая женщину:
— С твоим увядающим видом ты не сможешь находиться рядом с госпожой. Скорее всего, она отправит тебя мыть посуду или же следить за её садом.
— Мне всё равно. Меньше всего меня заботит, какую работу мне подсунут.
- Хех, а ведь мы с тобой похожи, — брюнетка потянулась, провела рукой по волосам.
— В чем же? — серые глаза внимательно смотрят на неё.
— Обе мы перед смертью успели настрадаться, — улыбка пропала с губ Сири, а янтарные глаза наполнились печалью. — И обеих нас пригрели боги.
— Сомневаюсь, что тебе пришлось страдать так же, как мне.
— А ты расскажи мне, что с тобой произошло. Потом я расскажу тебе свою историю.
Некоторое время Ева недоверчиво смотрела на собеседницу. Она так долго жила с этой болью, а высказаться было некому. Сейчас у неё появился шанс хоть немного излить душу. Вздохнув, женщина решила рассказать о том ужасе, что начался десять лет назад. Упустив разговор о своём детстве, она перешла к самому главному. Немного рассказав о сложившейся ситуации в стране, после поведала о жестоком изнасиловании и его последствиях.
Голос её дрожал. Тело внезапно начала бить мелкая дрожь и ей стало холодно. Вспоминать о том ужасе не хотелось, а говорить — тем более. Но нужно высказаться. Может это хоть немного поможет ей облегчить свои страдания. Она говорила, прерываясь лишь для того, чтобы перевести дыхание, немного успокоиться и выпить. Ева чувствовала, как боль вместо того, чтобы исчезнуть, становилась только сильнее. Глаза увлажнились, но женщина пыталась казаться сильной, поэтому сдерживала их.
Сири внимательно слушала, не смея перебить. Она смотрела с пониманием и сочувствием, словно и ей тоже довелось пережить нечто подобное. Когда Ева закончила, то девушка украдкой вытерла выступившие слёзы.
— Потребуется очень много времени, чтобы ты смогла всё это забыть, — сказала Сири, подливая вина.
— Я никогда этого не забуду, — отрицательно покачала головой Ева. — Далеко не всё лечит время. Расскажи мне о себе.
— Тут ты права, — грустно улыбнулась брюнетка. — Время далеко не всё лечит. Я родилась и жила на берегах Дании. Была старшей из дочерей ярла. Наверное, при жизни я была очень красивой, потому что в своё время на меня обратил внимание брат моей хозяйки, бог лета Фрейр. По красоте он нисколько не уступал своей сестре, и казалось бы, зачем ему обращать внимание на меня, простую смертную. Но я ему понравилась, и он начал за мной ухаживать. Никто из родных не вмешивался, считая это добрым знаком. Как известно, если кто-то из асов влюблялся в смертную девушку, то он благоволил всей её деревне. Такая девушка практически приравнивалась к богине, и её задачей было не упускать аса из своих объятий, чтобы бог часто награждал её людей удачными походами, богатым урожаем и процветанием. Я не любила Фрейра, но ради блага нашей деревни, должна была делать вид обратного. Но, либо он догадался, либо норны сыграли с нами злую шутку, но в нашу деревню вторглись. Люди, напавшие на нас, говорили, что они пришли с какой-то миссией. Я плохо помню, из-за чего случилась война и почему мы проиграли, но слишком хорошо помню, как насиловали женщин и сгоняли в рабство детей.
Сири сделала большой глоток вина:
— Моих старших сестёр убили, потому что они были беременны, а дети язычников захватчикам не нужны. Они считали своим долгом оплодотворить каждую зрелую женщину или девочку, чтобы та понесла от них бастарда. Закрывая глаза перед сном, я до сих пор вижу, как сожгли мою мать в нашем же доме вместе с моими младшими братьями, которым не было еще и десяти лет. Вижу, как насилуют моих младших сестёр, самой младшей из которых едва исполнилось одиннадцать. Их крики стоят у меня в ушах. Я не смогла их тогда спасти. Мне просто не позволили. Я могла лишь умолять и рыдать. Потом наступил мой черед. Я вырывалась. Наверное, я понравилась кому-то из миссионеров, потому что меня тут же передали в руки худощавого и страшного мужчины. Тех, кто понравился миссионерам и солдатам, насильно принудили к замужеству. Нас даже не спросили. Просто связали, быстро прочитали свои молитвы, а потом поволокли в уцелевшие дома, где нас насиловали. Я помню это неприятное ощущение. Помню, как тот страшный человек избивал меня, когда понял, что я не девственница. Он избивал меня, называл шлюхой, а затем за волосы выволок на улицу, и всем кричал, что я потаскуха. Солдаты смеялись. Он потребовал, чтобы меня наказали. За что я должна быть наказана? За то, что не оказалась девственной? Эти идиоты действительно верят, что девушки моего возраста берегут себя для них, ожидая нападения христиан? В тот момент мне было и страшно и смешно.
Взгляд девушки был печальным, но слёз не было видно.
— Я думала, что меня изнасилуют всем отрядом. Но нет. Они предпочли другим способом меня наказать. Наверное, они решили, что девушка, лишенная невинности не достойна их внимания. Сначала меня растянули на земле. Они смеялись и говорили, что я попаду в ад. Кто-то принёс копьё с раскаленным наконечником и стал им прижигать мне кожу, разрезая плоть. Мне обрезали волосы и на мне порвали одежду. Кто-то очень умный предложил миссионеру наказать меня лично и протянул ему меч. Я не знала, что задумал тот ужасный человек, который хотел на мне жениться. А когда поняла, то больше всего желала, чтобы за мной пришла Хель. Он…
Сири сжала кулаки, прикусив нижнюю губу. Ей было больно говорить о прошлом, хоть она и пыталась не показывать этого.
— Он осмотрел меч и сказал, что он слишком большой для меня, — её голос дрожал. — Поэтому он достал кинжал и пристроился у меня между ног. Я никогда не забуду той боли, когда он стал отрезать всё, что по его мнению было лишним. От боли я едва не потеряла сознание. Он резал медленно, наслаждаясь моими мучениями. Сначала отрезал большие и малые половые губы, а затем клитор, бормоча себе под нос какую-то молитву. Он говорил, что только так я смогу стать чистой в его глазах. Затем я потеряла сознание. Очнулась я уже в другом месте. В бедной хижине из холодного камня, которую миссионер по ошибке называл своим домом, а не хлевом. Он всё же забрал меня себе. В течение года он пытался перевоспитать меня. Избивал, насиловал, часто рвал на мне волосы, выгонял в мороз и усердно пытался заделать мне ребёнка. Но это причиняло мне не так много боли, как осознание того, что я потеряла. В день своего якобы «очищения» я перестала быть женщиной. Я не чувствовала ничего кроме невыносимой боли, когда ходила в туалет и когда он насиловал меня, раздражая и без того гноящиеся раны. Через год, когда я не смогла понести от него, то страшный человек хотел избавиться от меня. Он говорил, что его бог проклял меня, не позволяя рожать. Говорил, что если я не способна произвести на свет потомство, то моя жизнь бесполезна.
Быстро утерев обратной стороной ладони слёзы, она проглотила подступивший к горлу ком.
— Моя смерть была мучительной. Тот мужчина, который забрал меня себе, когда-то ходил в поход против еретиков на востоке и там подсмотрел очень интересный метод казни. Я не знаю, что это за страна, где так жестоко обращаются с женщиной, не способной понести. Как позже я узнала, такая казнь распространялась только на неверных жен. Но я-то здесь причем? В один день меня просто связали, закопали в землю по пояс и потом закидали камнями. Звук падающих камней до сих пор приводит меня в ужас. Эта боль, когда мелкие и большие, острые и гладкие камни попадают тебе в лицо, плечо, грудь, голову и живот. Когда ты чувствуешь, как ломаются кости и рвётся плоть. Мужчины и женщины, которые слушаются страшного миссионера, кидают камни и стараются попасть мне в лицо. Так больно. Это было просто невыносимо. Я несколько раз теряла сознание, но потом приходила в себя после очередного града камней. Когда им наскучило, они решили сжечь меня. Обложили вокруг меня сено и хворост, а потом подожгли. Ты не представляешь, что значит гореть заживо и знать, что тебе никто не поможет. Это жжение. Я чувствовала запах собственного жаренного мяса, и мне было плохо. Огонь выжигал волосы, одежду и кожу. А потом… я почувствовала, как кто-то обнял меня за плечи и вытащил из огня. Обернувшись, я увидела Фрейю, которая смотрела на меня с ужасом и сожалением. Не понимая, как это возможно, я посмотрела вниз. Я видела, как огонь продолжает пожирать моё уже безжизненное тело. Фрейя посчитала, что я умерла, как истинный воин и забрала меня к себе. С тех пор я ей служу. Я сразу же пожелала забыть свою смертную жизнь, потому что моя новая жизнь началась в Асгарде и я не должна цепляться за прошлое, которое далеко позади. Как видишь, есть те, кто страдают так же, а порой и больше, чем ты. Но мы не оглядываемся на прошлое. Мы живём настоящим. В Асгарде есть женщины, которые умерли как ты или я. Есть юноши, которым досталось еще больше чем нам. Но мы все стремимся забыть прошлое.
— Тебе проще говорить, потому что те люди, которые причинили тебе боль, давно мертвы. А мои обидчики еще живы и процветают. Я лишь хочу предотвратить весь тот ужас, что творится в Мидгарде.
— На всё воля норн. Как они решат, так и будет. Постарайся забыть, Ева.
Нет, она не сможет забыть. Сколько раз ей это уже говорили? Все эти предложения забыть и начать жить новой жизнью только еще больше заставляют думать о прошлом.

@темы: Богиня мести, от Гадеса